РУССКАЯ СИМФОНИЯ

ОТЫДИТЕ ОТ МЕНЕ, ДЕЛАЮЩИИ БЕЗЗАКОНИЕ

ТВОРЦЫ КАТАКЛИЗМОВ

ЖИЗНЬ ВСЯКОГО НАРОДА, всякого чело­веческого сообщества зиждется на единстве мировоззрения, определяющего моральные, этические и религиозно-нравственные нор­мы поведения. Жизнь личная и семейная, общественная и государственная в равной степени зависят от того, что  признается людьми допустимым, а что нет, что почи­тается за благо, а что — за зло, какой смысл полагается в челове­ческом бытии и какова его высшая, вечная, непреходящая цель. На протяжении всей истории человечества именно религия являлась тем нравственно-организующим, скрепляющим нача­лом, которое объединяло народы вокруг идеалов, придавало кре­пость национальным государствам и единообразие националь­ному характеру. Различия в быте, психологии, семейном укладе и исторической судьбе народов и стран коренятся прежде всего в области религиозной, духовной.

Понятно, что столкновения противоречивых, порой взаимо­исключающих религиозных вероучений, содержащих "разно­именный" духовный заряд, не могли обойтись без потрясений. Подавляющее большинство войн имело в истории характер ре­лигиозный, а такие глобальные военные противостояния, как, например, вооруженная борьба ислама и христианства, длились, то затухая, то вспыхивая вновь, на протяжении многих веков.

Но ни одно из подобных столкновений ни по ожесточенности борьбы, ни по масштабам, ни по своим последствиям не может сравниться с религиозной войной, вот уже два тысячелетия упорно и непрерывно ведущейся иудаизмом против Церкви Хри­стовой. Духовные начала двух сторон совершенно противополож­ны и непримиримы. Дело в том, что современный иудаизм не имеет, в христианском понимании, никакого положительного религиозного содержания. С того момента, как иудеи распяли Мессию, Иисуса Христа, Сына Божиего, Которого они должны бы были принять с благоговением и любовью, ибо именно им Бог доверил знание о том, что Христос придет спасти человека от греха, — с этого момента основой иудаизма стало воинствую­щее антихристианство.

Отсюда — все сложности русско-еврейских отношений, ибо Святая Русь веками сознавала себя как защитницу и главную хранительницу христианских святынь, равно в области духовной и государственной. Рассуждая о русской истории, говоря о при­чинах помрачения религиозного самосознания русских людей, приведшего к гибели православную российскую государствен­ность, невозможно избежать обсуждения этого вопроса. Тема давно назрела, надо лишь подойти к ней без ненависти и злобы, раздражения и лукавства — с искренним желанием понять...

Во-первых, следует четко уяснить себе, что нам предстоит проблема духовная, проблема межрелигиозных, но вовсе не меж­национальных отношений. Церковь не делит и никогда не делила своих чад по национальному признаку. В сонме православных святых лик подвижников-евреев (начиная с апостолов) занимает свое место наряду с угодниками Божиими, призванными благодатию Его из среды иных народов — безо всякого различия. Смешение понятий религиозных и национальных частично име­ет свое оправдание в том, что именно религия определяет наци­ональный характер народа в целом, однако ставить здесь знак равенства было бы опрометчиво.

Это, кстати, хорошо понимали в дореволюционной России. Следствием подобного понимания и явился тот факт, что Импе­ратор Всероссийский не разделял своих подданных по нацио­нальной принадлежности. У него не было подданных татар, яку­тов или лезгинов — нет! Были подданные православного, мусуль­манского или иудейского вероисповедания. Если бы из этого понимания были сделаны своевременные и правильные выводы, мы, возможно, избежали бы многих скорбей и тягот...

Во-вторых, необходимо осознать, что суть проблемы заклю­чается в непримиримом противоречии двух религиозных мировоззрений, соответственно определяющих идеалы народного бы­тия, нравственные нормы и понимание смысла жизни. Проти­востояние это обостряется тем, что в самосознании обоих наро­дов чрезвычайно сильны идеи избранничества, мессианства, осо­бого служения.

Здесь, пожалуй, мы приближаемся к пониманию главной причины многих катаклизмов, потрясавших русскую жизнь на протяжении веков. "Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих" (Мрк.10, 45), — засвидетельствовал Хри­стос, проходя Свой крестный путь. Жертвенность и самоотверже­ние стали основополагающими заповедями христианской нрав­ственности. В полном соответствии с нею русское самосознание всегда   воспринимало свое избранничество как   обязанность послужить   ближним своим. Русский народ сознавал свою задачу народа-богоносца в том, чтобы   служить  хранителем истин веры, давая возможность   любому    желающему припасть к этому источнику живой воды, приснотекущему в жизнь вечную и блаженную.

Иное понимание избранничества предполагает иудаизм. "Ев­реи приятнее Богу нежели ангелы", "как человек в мире высоко стоит над животными, так евреи высоко стоят над всеми народа­ми на свете", — учит Талмуд (1). Это вероучение основывается на том утверждении, что иудеи Самим Богом избраны для гос­подства и должны всемерно стремиться к достижению этой цели. Отсюда проистекает еще одно фундаментальное положение иуда­изма, гласящее, что иудей не имеет никаких нравственных обя­зательств перед иноверцем. Понятия справедливости и милосер­дия, честности и благодарности, с этой точки зрения, неприме­нимы к христианину или мусульманину, ибо они, строго говоря, не могут даже считаться людьми...

Итак: православное понимание своего избранничества есть понимание обязанности служить   ближнему своему. Избранничество же иудея есть избранничество   на господство   над окружающими людьми.

Понятно, что соприкосновение столь разительно отличаю­щихся взглядов на жизнь и на свое место в ней не могло не вызывать явлений болезненных, разрушительных, катастрофич­ных. Русская история — лучшее тому подтверждение.

Иудейские купеческие колонии появились на русских землях в эпоху расцвета Киевской Руси, поддерживавшей оживленные торговые связи с богатой Византией на востоке и христианскими государствами Западной Европы. Но уже в 1069 году произошел первый конфликт, в результате которого они надолго потеряли право селиться в России.

Летопись Нестора так описывает случившееся: "Киевляне же... жидов многих побили... за то, что сии... христианом вред чинили". Когда же мятеж закончился свержением князя Святополка, покровительствовавшего иноверцам, и вместо него "прият Владимир престол со удовольствием всего народа", тогда "проси­ли его всенародно о управе на жидов, что... при Святополке имели великую свободу и власть, через что многие купцы и ремеслен­ники разорилися; они же многих прельстили... Владимир же отвечал им: "...Для того немедленно созову князей на совет".

И вскоре послал всех звать по Киеву. Когда же князи съехались на совет у Выдобича, по долгом рассуждении установили закон таков: "Ныне из всея Руския земли всех жидов со всем их име­нием выслать и впредь не впусчать..." (2).

На протяжении многих веков русская государственная власть строго следила за выполнением этого решения. Ересь "жидовствующих", занесенная иудеями в Новгород в конце XV века и серьезно осложнившая церковную и государственную жизнь на целых тридцать лет, только усилила подозрительность. Россий­ские самодержцы хорошо запомнили преподанный им урок.

"Жидам ездити в Россию с торгами не пригоже, — говорил Иоанн Грозный, — для того, что от них многия лиха делаются, что отравные зельи привозили в Россию и христиан от христи­анства отводили" (3). То, что во время Смуты начала XVII века за Лжедмитрия II выдавал себя ловкий авантюрист еврейского происхождения, лишь подтвердило правильность опасений.

"Хочу видеть у себя, — говорил Петр I, — лучше народы магометанской и языческой веры, нежели жидов: они — плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю его". Несмотря на это, иудеи все же проникали на территорию империи, так что уже Екатерина I в своем указе "О высылке жидов из России", вышед­шем 26 апреля 1727 года, повелела "тех всех выслать вон из России за рубеж немедленно, и впредь их ни под каким образом в Россию не впускать и того предостерегать во всех местах на­крепко" (4).

Государыня Елизавета Петровна высказалась по этому поводу еще определеннее: "Жиды в нашей империи под разными видами жительство продолжают, от чего не иного какого плода, но токмо, яко от таковых имени Христа Спасителя ненавистников нашим верноподданным крайня го вреда ожидать должно... Оных ни под каким видом в нашу империю ни для чего не впускать, разве кто из них захочет быть в христианской вере... таковых крестя, жить им позволить..." (5).

Последнее высказывание Государыни особенно примечатель­но, ибо подтверждает отсутствие националистической подоплеки в действиях русской власти: иудей, принимавший Православие (аще таковой находился), обладал совершенно теми же правами, что и любой другой российский подданный. Более того, когда в состав России в конце XVIII века в результате так называемых "разделов Польши" вошли земли с проживающими на них иуде­ями, общим числом около миллиона душ, русское правительство приняло все меры для обеспечения их равноправия. Указом Екатерины II от 1791 года они были уравнены в правах с купца­ми, ремесленниками и мещанами тех городов и местечек, в которых проживали на момент присоединения к Российской империи.

Повелением Александра I в 1802 году был даже образован специальный "комитет о благоустройстве евреев". Но как только выяснилось, что его деятельность клонится к тому, чтобы разра­ботать перечень мер, направленных на смягчение религиозно-бытовой обособленности иудейских общин, — кагалы (органы местного самоуправления иудеев) заняли по отношению к коми­тету резко отрицательную позицию. На всех иудеев был наложен ими специальный "процентный сбор, необходимый для устране­ния намерения правительства относительно евреев" (6). Проще говоря, путем специального тайного налога были собраны огром­ные суммы для подкупа чиновников и приостановления "небла­гоприятного" развития событий, что и было сделано. О влиянии иудеев говорит также тот факт, что по их "просьбам" (обильно, разумеется, подкрепленным деньгами), в результате интриг от деятельности комитета был устранен Г. Р. Державин, знаменитый русский поэт, занимавший тогда место министра юстиции.

Быстро растущая финансовая и политическая мощь иудей­ской диаспоры в Европе вызвала серьезную озабоченность хри­стианских правительств. Она особенно усилилась после того, как по всему континенту в 1848 году прокатилась судорога револю­ций, слишком похожих друг на друга, чтобы быть случайными, слишком хорошо скоординированных, чтобы быть стихийными, слишком ясно выказавших свой антихристианский характер, чтобы это могло остаться незамеченным. Эта волна разбилась о подножие трона Императора Всероссийского, но стало ясно, что разрушительный процесс, набиравший силу со времен Великой французской революции, перешел в новое качество.

"Миром управляют совсем не те, кого считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами", — предупреждал Бенджамин Дизраэли, граф Биконсфилд, лидер консервативной партии Англии, премьер-министр Великобритании в 1868 и 1874—1880 годах. "Существует политическая сила, редко упоми­наемая, — говорил он, — я имею в виду тайные общества. Не­возможно скрыть, а потому и бесполезно отрицать, что значи­тельная часть Европы покрыта сетью этих тайных обществ по­добно тому, как поверхность земного шара покрыта сейчас сетью железных дорог... Они... стремятся к уничтожению всех церков­ных установлений", — констатировал Дизраэли, возмущаясь, что "почтенные граждане Англии, столь бережливые и религиозные, аплодируют маневрам тех, кто нападает на собственность и на Иисуса Христа, видя в этом прогресс либерализма".

Будучи сам крещеным евреем, Дизраэли мог не бояться столь модных сегодня обвинений в "антисемитизме", и поэтому еще в 1846 году предупреждал, что готовящаяся "мощная революция развивается полностью под еврейским руководством" (7).

Вскоре после смерти лорда Биконсфилда, последовавшей в 1881 году, его худшие опасения получили новое документальное подтверждение. Некто Джон Редклиф опубликовал в Англии "Обозрение политико-исторических событий за последнее деся­тилетие", в которое он включил попавшую к нему запись выступ­ления иудейского раввина на одном из тайных собраний (8).

"Христианская Церковь — один из опаснейших наших врагов, — сказал раввин, — и мы должны упорно трудиться, чтобы ослабить ее влияние. Мы должны сколько возможно стараться привить к умам, преданным христианской религии, идеи свобо­домыслия, скептицизма, раскола, вызывать религиозные препи­рательства и споры в многочисленных ответвлениях и сектах христианства. Будем действовать логически, начнем с унижения и умаления качеств их священнослужителей; объявим им откры­тую войну, вызовем подозрение к их набожности, благочестию и поведению хотя бы орудиями осмеяния и издевательства...

Сколько уже веков ученые наши упорно и отважно борются с крестом, и ничто до сего времени не заставило их отступить. Народ наш постепенно возвышается и власть его с каждым днем увеличивается... Восемнадцать веков принадлежали врагам на­шим, но век настоящий и будущие должны нам принадлежать — нам, народу Израиля, и это будет так...

Каждая война, каждая революция, каждое политическое или религиозное потрясение в христианском мире приближают нас к тому моменту, когда высшая цель наша будет достигнута на­ми....

Я намеренно не касаюсь в этой работе знаменитых "Протоколов Сион­ских мудрецов", но наличие в речи раввина и в тексте "Протоколов" обширных совпадений, часто буквальных, заставляет думать, что оба документа, несмотря на десятилетнюю разницу в опубликовании, восхо­дят к единому первоисточнику. Это, во всяком случае, опровергает то расхожее, но беспочвенное обвинение, которое приписывает фабрика­цию "Протоколов" то ли русской охранке, то ли Сергию Нилусу — их первому широкому публикатору

Подвигаясь таким образом шаг за шагом вперед по начертан­ному пути и соблюдая свойственные нам стойкость и твердость, мы оттесним христиан и уничтожим их влияние. Уже мы будем диктовать миру, во что он должен верить, что чтить и что про­клинать. Может быть, некоторые личности и восстанут против нас..., но покорные и невежественные массы будут нас слушать и держать нашу сторону. Раз мы будем хозяевами прессы, от нас будет зависеть внушать те или иные понятия о чести, добродете­ли, прямоте характера... Мы с корнем вырвем веру и поклонение тому, что до сих пор боготворилось христианами; увлечение страстьми будет в наших руках орудием, которым мы уничтожим все, что еще возбуждает благоговение христиан...

Только этим путем сможем мы во всякое время поднять массы и направить их к саморазрушению, к революциям, т.е. к любой из тех катастроф, которые все более и более приближают нас к достижению нашей конечной цели — царствовать на   з е м л е..."

Механизм провоцирования и разжигания смуты, столь откро­венно описанный в этой речи, был запущен во всю мощь уже во время первой русской революции 1905—1907 годов. Даже беглый обзор русской жизни того времени показывает, что никаких "объективных" (а особенно — столь любимых историками-мате­риалистами хозяйственных, экономических) причин для беспо­рядков не было.

Судите сами.

Финансовое состояние России было чуть ли не самым устой­чивым в мире. Рубль свободно конвертировался, его золотое содержание росло даже во время войны с Японией. Сама эта война прошла для внутренней жизни империи практически не­заметно — налоги выросли всего на 5 %. В то время как либераль­ная пресса не уставала обличать "реакционное самодержавие" во всех смертных грехах, личные доходы граждан — рабочих, слу­жащих и крестьян — выросли за двадцать лет почти в шесть раз. За то же время вдвое увеличилась протяженность железных до­рог, удвоился и сбор хлеба. Русские товары на Дальнем Востоке вытесняли японские и английские в силу своей дешевизны и традиционно высокого качества (9).

И все же революция грянула... Стоит, пожалуй, еще раз ска­зать, что главные причины всех русских бед нам надо искать в самих себе. Что никакие злоумышленники не смогли бы раска­чать русскую государственность, если бы мы сами не ослабили ее, подточив духовные основы державной мощи России. Что значительная часть чиновной администрации давно уже тяготела к либеральной западной псевдокультуре, несовместимой с исти­нами Православия. Что интеллигенция в своем огромном боль­шинстве была прямо враждебна Церкви, придерживаясь откро­венно атеистических или спиритически-оккультных воззрений. Что молодежь, лишенная здорового духовного развития, легко попадала в сети экстремистских организаций, прикрывавших звонкой фразеологией заурядный политический терроризм...

Можно еще долго перечислять внутренние причины, соделав-шие русский колосс столь чувствительным к революционным бациллам. И все же первый натиск смуты, поддержанной всею мощью международных антихристианских организаций, был от­бит. Ни назойливая антиправительственная пропаганда прессы, ни призыв к самым низменным инстинктам толпы, ни беспре­цедентный террор (начиная с 1905 года и до подавления револю­ции, ежедневно погибало от 10 до 18 человек — в большинстве своем государственных служащих), ни обильные иностранные вливания (один лишь Яков Шифф, глава иудейского финансо­вого лобби в США, потратил миллионы долларов на помощь Японии и революционную пропаганду среди русских солдат) не сломили Русь (10).

Под нажимом того же Шиффа и его единомышленников в 1911 году США разорвали торговый договор с Россией. В 1916 году американский агент русской разведки опять сообщил, что Шифф финансирует рево­люционеров, что они "без всякого сомнения приняли решение перейти к действию", а на их тайном собрании "было доложено..., что положение совершенно подготовлено"(11).

Ибо несмотря ни на что, в народной толще вера оказалась еще слишком крепкой. И наряду с теми, кто бездумно поддался лукавым призывам и принял участие в беспорядках, под хоруг­вями и крестами выступили люди, считавшие своим священным долгом защитить устои веры и основы православной русской государственности.

При первых же раскатах революционного грома власть, тро­нутая тленом либерализма и безволия, растерялась. Полиция исчезла с улиц, а кое-где даже губернаторы поспешили привет­ствовать "прогрессивные перемены". Именно тогда, видя, что власть недееспособна, народ смог взять дело спасения Отчизны в свои руки. В 1905 году массы выходят на улицы. С одной стороны, действуют боевики террористических организаций, агитаторы леворадикальных партий и уголовные элементы, с другой — возмущенные ревнители порядка и спокойствия. В октябре 1905 года почти во всех городах происходят столкнове­ния.

Тогда на волне противостояния смуте стали быстро разви­ваться и расти православно-патриотические партии и организа­ции. Русское собрание и Союз Михаила Архангела, Союз Русского Народа и Монархическая партия, другие общественные союзы и объединения встают на пути дальнейших потрясений. И революция — отступает...

Типичными пунктами программ правых партий (которые с "легкой" руки советской исторической "науки" до сих пор пред­ставляются человеку, мало сведущему в этом вопросе, некими зловещими организациями) были следующие требования (на примере Русского Собрания):

— Православная Церковь должна сохранить в России господ­ствующее положение... Голос ее должен быть выслушиваем зако­нодательной властью в важнейших государственных вопросах.

—  Царское Самодержавие должно основываться на постоян­ном единении Царя с народом.

—  Племенные вопросы в России должны разрешаться сооб­разно готовности отдельной народности служить России... в до­стижении общегосударственных задач... Все попытки к расчлене­нию России под каким бы то ни было видом не должны быть допускаемы.

— Верховным мерилом деятельности государственного управ­ления... должно быть народное благо, причем государство, откры­вая достаточно простора для местного самоуправления, должно

блюсти, чтобы это самоуправление нигде не клонилось к ущербу русских народных интересов — религиозных, умственных, хо­зяйственных, правовых и политических (12).

Предыдущая | Содержание | Следующая