РУССКАЯ СИМФОНИЯ

ВЫ ЖЕ РОД ИЗБРАН

ЧУДО КРЕЩЕНИЯ РУСИ

ОГЛЯДЫВАЯ РУССКУЮ историю, право­славный наблюдатель повсюду находит не­сомненные следы промыслительного Бо­жия попечения о России. События здесь происходят почти всегда вопреки "объек­тивным закономерностям", свидетельствуя о том, что определяют историю не земные, привычные и, казалось бы, незыблемые законы, а мановения Божии, сокрушающие "чин естества" и недалекий человеческий расчет.

Чудо сопровождает Россию сквозь века. В конце X века вошли в купель святого крещения племена полян, древлян, кривичей, вятичей, радимичей и иных славян. Вышел из купели — русский народ, в течение шести веков (с X по XVI) вдумчиво и сосредо­точенно размышлявший о месте Святой Руси в мироздании, пока, наконец, в царствование Иоанна IV не утвердился в своем национально-религиозном мировоззрении. И все это — вопреки обстоятельствам, условиям, возможностям, выгоде, расчету.

С этого "вопреки" и начинается русская история. Ибо угодно было Господу явить здесь чудо крещения, положившего начало тысячелетнему служению соборного и державного православного народа тогда, когда это казалось невозможным и невыполни­мым. Чтобы показать это с ясностью на исторических примерах, обратимся к моменту, когда Русь еще пребывала в языческом заблуждении, не догадываясь о своей будущей великой судьбе.

СЛАВЯНСКОЕ ЯЗЫЧЕСТВО

"БЕЗЗАКОНИЯ  МОЯ ПРЕВЗЫДОША ГЛАВУ МОЮ... "

КОРНЯМИ СВОИМИ славянское язычество уходит в седую древность. В его основании (как и всякой религии) лежит неко­торая духовная реальность. И хотя мы лишены возможности непосредственного видения духовных источников, но все же мо­жем судить о них, памятуя слова Господа: "По плодам их узнаете их". Плоды язычества с его безнравственностью и жестокостью не оставляют сомнений в разрушительной богоборческой сущ­ности того начала, которое стремится к воплощению через мно­гочисленные языческие культы. И славянское язычество не было исключением.

Основание языческого мировоззрения покоится на утвержде­нии, что добро и зло есть два самостоятельных, равнозначных, совечных начала бытия мира. Эта поистине дьявольская выдумка отрицает всемогущество Божие, Его благость и милосердие, ли­шает человека нравственных опор. Ведь если добро и зло равно­правны и равно естественны для человека, то чего же стесняться, что зло действует в нас? Мерилом дел и поступков человеческих в таком случае не может быть нравственный идеал, воплощенный в заповедях Божиих и церковном предании. Человек сам по себе есть мера всего, и "естественные" человеческие порывы и склон­ности не подлежат "лицемерному" осуждению. В этом случае грехи и страсти обретают "законные" права на существование, а зло становится достойным почитания не менее добра. И религи­озные формы этого почитания — неотъемлемая часть любого языческого культа. Проще сказать, в основании язычества лежит более или менее откровенный сатанизм, неизбежно проявляю­щий себя жестокостью и безнравственностью.

Единственной религией мира, со всей полнотой свидетельст­вующей об абсолютности добра, блага и любви, является христи­анство. Таинственно и непостижимо, но явственно и ощутимо действует в Церкви Вечный Всемогущий Всеблагой Бог — Все­держитель мира и Спаситель рода человеческого, свидетельствуя человеку "пред лицем его" о Себе: "Знай, что Господь, Бог твой, Бог верный, человеколюбивый и милосердный, долготерпели­вый и многомилостивый и истинный". (Втор.7:9, Исх. 34:6).

Чтобы понять, какой благодатный переворот произвело в на­ших предках приобщение к Православию, стоит кратко описать их дохристианские обычаи. Древние славяне рассматривали мир как арену борьбы между добрым Белбогом и злым Чернобогом. И тот, и другой требовали соответствующих жертв. Мнимая самостоятельность злого начала служила оправданием его неиз­бежности, рождая культовые формы славянского сатанизма, об­ретшие позднее свое законченное воплощение в почитании Пе­руна — верховного божества языческого пантеона дохристиан­ской Руси.

Летописи VI века, рассказывая о столкновении славян с Ви­зантией, самым мрачным образом изображают их жестокость. В середине десятого века, незадолго перед крещением, русы в войне с империей, высадив десант на северном побережье Малой Азии, отличились таким зверством, какое было непривычным даже в те суровые времена. Пленных распинали, расстреливали из луков, вбивали гвозди в черепа. Жгли монастыри и церкви, оставляя после себя горы трупов и груды дымящихся развалин. В 971 году после боев у Доростола между ратью Святослава и византийским императором Цимисхием русы принесли в жерт­ву богам множество пленников. Византийским историком Львом Диаконом это описано так: "И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разожгли много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили (несколько) грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра (Дуная)" (5).

Собираясь заложить Новгород, народные старшины по указа­нию жрецов велели в основание городской крепости замуровать ребенка как "строительную жертву" богам (6).

Столь же беспощадны были и семейные обычаи. Вместе с умершим воином на погребальном костре сжигались и его жены (одна или несколько — славяне признавали многоженство). Этот жуткий обряд подробно описал арабский путешественник Ахмед Ибн-Фадлан, оказавшийся в 922 году очевидцем погребения знатного руса. (Ибн-Фадлан попал на Волгу в качестве посла халифа Ал-Муктадира, к нему относились с соответствующим уважением и даже дали толмача, объяснявшего все происходя­щее) (7).

Закон дозволял матери умертвить новорожденную дочь, если ее рождение казалось излишним. В свою очередь, признавалосьи право детей на убийство родителей, обременяющих семейство старостью или болезнью. Межродовые распри передавались из поколения в поколение, подогреваемые обычаем кровной мести, удовлетворявшейся лишь смертью обидчика или его потомков.

Справедливости ради надо сказать, что современные историки отмечали и привлекательные черты славян, говоря, что они не знали ни хитрости, ни обмана, хранили древнее простодушие и простоту нравов. С пленными, оставшимися в живых, наши предки обходились дружелюбно, назначая лишь определенный срок их рабства, по истечении которого пленник мог, по выбору, либо покинуть своих бывших хозяев, либо остаться с ними жить на равных правах, как вольный человек.

Свято соблюдаемый обычай гостеприимства делал славян­ские земли безопасными для путешественников, и хозяин голо­вой отвечал обществу за безопасность гостя-чужеземца. Купцы тем охотнее посещали славян, что между последними не было ни воров, ни разбойников, хотя выгодной торговли в славянских землях ждать не приходилось — суровые воины не знали роско­ши и не ценили золота.

Вопреки всем обстоятельствам, первоначально складывав­шимся неудачно для Православной Церкви, сверхъестественный Промысел Божий изъял Россию из тьмы язычества. По всем человеческим расчетам, приняв христианство, Русская земля должна была бы потерять свое единство, или же, сохранив цело­стность, закоснеть в неисправимом языческом упорстве. Нахо­дясь на перекрестке дорог, там, где переплетались и сталкивались интересы мусульманского Юга, православного Востока, католи­ческого Запада и хищного иудейского Хазарского каганата, Русь должна была бы ради спасения своей целостности хранить и свою религиозную самобытность. Казалось, ей предназначена судьба языческой империи. Любые уступки соседям должны были бы привести к неминуемому разделу Руси на "зоны влияния" му­сульманства, иудаизма и христианства с последующей утерей государственного, религиозного и национального единства. Ис­тория южных славян подтверждает это — когда-то единый народ разделился на православных сербов, католиков-хорватов и даже славянских мусульман, ожесточенно враждующих ныне между собой

В IX веке под влияние Рима попали хорваты, в битве с войсками султана Мурада I в 1389 году на Косовом поле лишились своей независимости сербы, последовавшее в XV веке включение Сербии в состав Османской империи послужило отправной точкой формирования славянской му­сульманской общины. А ведь когда-то было одно племя с общим язы­ком, традициями и нравами!

Не менее поучителен и пример Золотой Орды. Основанная Батыем в 40-х годах XIII века после набега на Европу, завершив­шегося выходом татарской конницы к побережью Адриатиче­ского моря, Орда два столетия являлась одним из самых мощных государств мира. Внутреннее единство поддерживалось религи­озной самобытностью, основывавшейся на совокупности много­численных племенных культов. Это позволило Орде не только покорить огромные территории, но и благополучно пережить целую серию гражданских войн. Но когда в 1313 году хан Узбек принял ислам и объявил его государственной религией, это сто­ило Орде существования. Ее распад показывает, какова была бы судьба России, если бы все текло "естественным" образом. Похо­жесть событий необычайна. И там и тут — новая вера распрост­раняется верховной властью. И там и тут — религия единобожия призвана заменить древние языческие обряды. И там и тут — обращение завершает период междоусобиц. И там и тут — дикий, воинственный народ, отсутствие жесткого государственного единства, наличие как сторонников, так и противников новой религии. Совпадения можно перечислять и дальше. Тем более примечательна — дивны дела Твои, Господи! — полная проти­воположность следствий перемены веры. Святой равноапостоль­ный князь Владимир возвеличил свою родину, а хан Узбек свою погубил. Вспыхнувшая религиозная междоусобица стала для Ор­ды роковой, положив начало ее дроблению с последующим заво­еванием бывших ордынских земель растущим и крепнущим русским государством. Что теперь — Орда, и что — Россия?! А ведь, судя по всему, в X—XI веках Русь ждала та же участь, что постигла татаро-монгол в XIV—XVI веках.

ТРИ  КРЕЩЕНИЯ  РУСИ

УЧЕНЫЕ МНОГО спорили о достоверности летописного изве­стия о "призвании варягов". Было ли оно в действительности, сказать трудно, да и не в этом дело, ибо сам факт появления в середине IX века на Русской земле новых государственных обра­зований не подлежит сомнению. Летопись свидетельствует, что первыми русскими князьями стали братья Рюрик, Синеус и Трувор, правившие соответственно в Новгороде, Белозере и Из-борске. 862 год по Рождеству Христову принято считать годом рождения русской государственности. Рюрик, старший из брать­ев, пережил их и, присоединив области родственников к своей,стал основателем единого княжества и родоначальником дина­стии. На протяжении более 700 лет Рюриковичи под покровом Божиим вели Россию путем исповеднического служения. Хотя сам Рюрик и был, вероятно, язычником, но первое крещение Руси состоялось еще при его жизни.

Киевские князья Аскольд и Дир, собрав дружину, на двухстах ладьях по Днепру вышли в Черное море, опустошили на своем пути побережье и осадили Константинополь. Нападение оказа­лось неожиданным и стремительным. Императора Михаила III в столице не было — он возглавлял армию в войне с мусульма­нами и, несмотря на все старания, даже вернувшись в город, не мог организовать надежную оборону. Царьград спасся чудом. После молебна патриарх Фотий погрузил в море одну из глав­ных святынь города — ризу Божией Матери, хранившуюся во Влахернской церкви. Налетевший после этого шторм разметал корабли русов, уничтожив большую часть флота и сделав даль­нейшую осаду невозможной. Пораженные князья прислали в Константинополь посольство с просьбой о крещении. Это и было первое, "Аскольдово" крещение Руси.

Сохранилось предание, согласно которому Аскольд и Дир, принявшие христианство, по возвращении в Киев вызвали недовольство горожан-язычников Когда язычник князь Олег подошел к Киеву, народ выдал ему Аскольда и Дира, которых он умертвил (8)

В 866 году в своей окружной грамоте, разосланной восточным епископам, патриарх Фотий писал: "Россы, славные жестокостью, победители народов соседних, в гордости дерзнувшие воевать с Римской империей, уже оставили суеверие, исповедуют Христа и суть друзья наши, быв еще недавно злейшими врагами. Они уже приняли от нас епископа и священника, имея живое усердие к христианскому богослужению". В это время Россия числится 60-м архиепископством среди епархий константинопольского патриархата. Казалось бы, крещение Руси состоялось. Но, увы — оно не оставило заметного следа в русской истории. Следствием его стало лишь появление христиан в княжеской дружине, никак не повлиявшее на распространение христианства в народе.

Почти одновременно с походом киевских князей на Царьград, в южных русских областях святой Кирилл, просветитель славян, крестил двести семейств, у которых нашел Евангелие и Псалтирь своего же перевода. Для обращенных был послан митрополит Михаил, крестивший все племя во главе со старейшинами. И этому крещению предшествовало чудо — брошенное по требова­нию язычников в костер Евангелие не сгорело. "Прииде Михаил митрополит в Русь, — повествует летописец, — послан от Василия Македона, царя греческого и Фотия патриарха, иже уверяя Русь вверже Евангелие во огнь и не изгоре. И сим чудом ужаси Русь и многия крести". Но и это крещение Руси не оказало влияния на ее судьбу. Очаг православия на юге земли Русской со временем то ли угас, то ли оказался столь слабым, что не смог просветить окрестную языческую тьму (9).

Наконец, третий раз Русь была крещена в 957 году в лице святой равноапостольной княгини Ольги, приехавшей для этого в Константинополь (10). Крестил ее сам патриарх, благословив­ший Ольгу по совершении таинства дарственным крестом с надписью: "Земля русская воздвигнута для жизни в Боге креще­нием блаженной Ольги". И опять, несмотря на то, что в отсутст­вие сына — воинственного Святослава — Ольга была правитель­ницей страны, христианство на Руси, даже пользуясь ее покрови­тельством, не прививалось. Были и церкви, и христианские общины, но лишь в больших торговых городах, где всегда соби­рались люди самого разного вероисповедания. Народ же продол­жал коснеть в язычестве.

Более того, русское язычество крепло. В 945 году по Рождеству Христову на Киевский престол взошел молодой Святослав — первый великий князь, о славянском происхождении которого мы знаем несомненно. Пока он был ребенком, за него сильною рукою правила мать — мудрая и властная Ольга, жестоко пока­равшая древлян за убийство мужа и походом на север присоеди­нившая ко княжеству земли по Мсте и Луге. Ребенок вырос, стал воином и, вдохновляемый жрецами во славу древних богов, про­вел ряд блестящих походов, освободивших Русскую землю от остатков влияния Хазарского каганата, заложив тем самым прочное основание русской государственности.

Хазарский каганат встал на пути молодой русской державы в IX веке, когда еврейская община Хазарии добилась господству­ющего политического и экономического положения в стране. Оставаясь чуждыми коренному населению, иудеи с помощью наемных мусульманских войск сумели подавить всякое сопро­тивление и сделать Хазарию опорным пунктом своего экономи­ческого могущества. Политика каганата осуществлялась в инте­ресах торговой еврейской диаспоры, извлекавшей огромные при­были из работорговли и Великого шелкового пути, пролегавшего через земли Хазарии. Начавшийся в VIII веке развал арабского халифата открыл торговые пути с Запада на Восток, и этим не замедлили восполь­зоваться иудейские дельцы, видевшие в финансовом могуществе первый шаг на пути создания вожделенного всемирного еврей­ского государства, о котором учили талмудисты-раввины. Купцы получили название "рахдониты", что в переводе с персидского означает "знающие дороги". Основу этого торгового клана соста­вили выходцы из Вавилонской общины, покинувшие Иран после того, как халиф Абд ал-Мелик в конце VII века предпринял ряд мер, направленных на ограничение вмешательства иудеев в дела страны. К ним в VIII веке присоединились евреи из Византии, и это объединение завершило создание мощной международной торговой организации, оказывавшей в своих религиозно-нацио­нальных интересах сильнейшее влияние на всю мировую поли­тику.

Императоры династии Каролингов на Западе получали сред­ства для финансового обеспечения своих планов от иудеев-рахдонитов. Мусульманские властители Испании воевали с христи­анами на еврейские деньги. Евреи освоили не только восточный путь, по которому шелк обменивался на золото, но и северный — из Ирана на Каму, по которому меха обменивались на серебро. Хазария лежала как раз на перекрестке этих путей, что придавало ей особое значение в системе хозяйственных связей иудейской общины.

Славянские земли в IX—X веках стали для иудейских купцов источником "живого товара". Русские рабы и рабыни во множе­стве отправлялись в страны исламского мира, где юноши высоко ценились за здоровье и силу, а девушки — за красоту. Но главная цель славянской политики Хазарского каганата была иной. Соб­ственно, этих целей было две. Ближайшей — являлось всемерное политическое и военное ослабление русского государства, его превращение в младшего партнера и данника, чьи войска можно было бы с успехом использовать против ненавистной православ­ной Византии. Конечной же целью было разрушение Киевского славянского княжества с последующим включением его земель в состав каганата или создание еще одного иудаизированного, подобно Хазарии, государства на торговом пути "из варяг в греки". Такой исход сделал бы евреев финансовыми и торговыми господами всего евроазиатского пространства — от границ Китая до Пиренейского полуострова.

Итак, в X веке иудейская диаспора стояла на пороге невидан­ного взлета. Казалось, "избранный народ" через тысячу лет после сокрушительного военного поражения, нанесенного ему легионе­рами Рима, и не менее сокрушительной духовной катастрофы, вызванной страшным преступлением богоубийства, осуществит все же свою вековую мечту о мировом господстве. Дело было за малым — уничтожить нарождавшуюся молодую и неопытную Русь. В это тревожное время у кормила Русской земли оказались два человека, чья деятельность и определила неудачный исход всемирного еврейского предприятия. Это были язычник — князь Святослав и его мать — христианка княгиня Ольга.

 

СВЯТОСЛАВ

"О, ДОРОГОЕ МОЕ дитя! — говорила Святославу блаженная Ольга. — Нет иного Бога ни на небесах наверху, ни на земле внизу, кроме Того, Которого познала я, Создателя всея твари Христа Сына Божия... Послушай меня, сынок, прими веру ис­тинную и крестись, и спасен будешь". Однако речи эти, как свидетельствует летописец, подобны были попыткам сеять на воде — князь оставался холоден и непреклонен. "Если бы я и хотел креститься, — отвечал он матери, — никто бы мне не последовал и никто бы из моих вельмож не согласился этого сделать. Если один  я закон христианской веры приму, тогда мои бояре и прочие сановники вместо повиновения мне будут смеяться надо мной... И что мне будет самодержство, если из-за чужого закона все меня оставят и я буду никому не нужен".

Текст монолога, взятый из Степенной книги, переведен на русский язык.

Благодатный церковный опыт Ольги оказался недоступен ее строптивому сыну. Плакала мать, скорбя, в молитве изливая Богу свою печаль, прося вразумления, милости и защиты. "Премилостивый Господи, Боже мой Иисус Христос, — взывала княгиня, — прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя: приклони ухо Твое ко мне и услыши молитву мою... Помощник ми буди и не остави мене, Боже Спасителю мой, яко отец мой и мати моя оставили мя, и супруга я лишилась. От него единствен­ного сына прижила, и тот непокорив и неверен... Я, Господи, на милость Твою уповаю, и на множество щедрот Твоих надежду души моей возлагаю, и к Тебе, прибегая, молюсь: научи меня творить волю Твою и спаси меня от рода лукаваго, от множества язычников. И  хоть они ушли от Твоей благодати, но Ты, Владыко, человеколюбия ради не пренебреги ими, но посети и вразуми, приведи их к познанию Себя... Пусть они, просвещенные Тобою, когда-нибудь прославят имя Твое пресвятое, Отца и Сына и Святаго Духа из рода в род и во веки. Аминь".

Бог внял материнской мольбе. Дело обернулось так, что рев­ностный язычник и непримиримый враг христианства Свято­слав, как никто другой, способствовал разрушению самого глав­ного внешнего препятствия на пути православия в России. Суро­вый и жестокий воин, он своими дерзкими походами уничтожил Хазарию и укрепил русское государство, расчистив, таким обра­зом, путь к служению, благодатное призвание на которое после­довало тремя десятилетиями позже — в Таинстве Святого Кре­щения. Мать Святослава — святая равноапостольная княгиня Ольга — не дала угаснуть в народе слабой искре христианства, всеянной тремя "неудачными" крещениями, которая вспыхнула ярким светом на Святой Руси в результате чудесного обращения ее внука — князя Владимира.

Святослав сохранил единство Руси, защитив ее от внешних врагов, угрожавших молодому государству с юго-востока. Ольга удержала нарождающееся русское христианство от растлевающе­го еретического влияния католицизма, грозившего ему с северо-­западного направления. Святослав спас государственное тело России. Ольга не дала смутить ее неискушенную юную душу. Такое сочетание, вопреки всякому человеческому предвидению, готовило Русь к христианскому прозрению, хотя временами ка­залось, что новое государство умрет, едва успев родиться.

К середине X века киевский князь стал вассалом иудейского царя Хазарии. Произошло это после карательного похода "до­сточтимого Песаха" — еврейского полководца, который во главе наемной армии отбросил русов от берегов Азовского моря, опу­стошил страну и осадил Киев. Около 940 года от киевского князя отпало Днепровское левобережье, земли угличей и тиверцев в низовьях Днестра и Дуная попали в руки печенегов, кривичи создали свое независимое Полоцкое княжество. Под мощным воздействием хазарских евреев Русь разваливалась на глазах, превращаясь в вассала иудейского каганата, вынужденного не только платить ему дань, но и воевать за его интересы, совершен­но чуждые славянам. "Тогда стали русы подчинены власти хазар", — гордо сообщает современный еврейский автор (11).

Еще в самом начале IX века власть в Хазарском каганате захватил некий влиятельный иудей Обадия. Он превратил хана из династии Ашина в марионетку и сделал талмудический иуда­изм государственной религией Хазарии. С тех пор ее политика преследовала цели, проистекавшие из мессианских чаяний рав­винов и их неутолимой ненависти к христианству. Первой забо­той хазарских иудеев традиционно стала забота о богатстве. Через тысячу лет после того, как еврейство отвергло Спасителя, иудеи-рахдониты продолжали свято верить, что путь к господст­ву над миром (якобы обещанному им Самим Богом) один — золото.

Богатство давало возможность подкупать союзников и нани­мать воинов. Все это: торговое имущество, купленные союзники и воины-наемники — было брошено к достижению заветной цели: уничтожению или ослаблению ненавистного оплота Все­ленского православия — Византийской империи.

В 939 году по Рождеству Христову войну против Византии развязал хазарский царь Иосиф, который начал с того, что "низ­верг множество необрезанных", то есть попросту перебил христи­ан, живущих внутри Хазарии (12). Затем хазарское войско втор­глось в Крым, взяло там три города, "избив мужчин и женщин", и осадило Херсонес, где нашли себе убежище уцелевшие христи­ане. Составной частью кампании стал поход на русские земли, закончившийся подчинением киевского князя Игоря. Он обещал "платить дань кровью", то есть в войне Хазарии с Византией выставить свою дружину против империи на стороне каганата. Этим, возможно, и объясняются два его похода на Царьград, последовавшие один за другим в 941 и 944 годах.

Подчинение Хазарии сыграло роковую роль и в жизни самого Игоря. Общепризнано, что он был убит древлянами при сборе дани. Но остается открытым вопрос — для кого собирал он эту дань? Что заставило князя увеличить ее до размеров, вызвавших восстание древлян? Ответ прост: надо было платить Хазарии.

Итак, когда Святослав сел на Киевском столе, перспективы Русской державы казались весьма мрачными. Она потеряла внут­реннее единство и внешнюю независимость, происками Хазарии оказалась втянутой в войну с Византией, совершенно не нужную и чуждую русским интересам. На Западе процесс объединения Германии под скипетром саксонской династии делал ее источни­ком мощной военной и духовной агрессии, что тут же испытали на себе славяне Эльбы, Поморья и Вислы. Священная Римскаяимперия германской нации, основанная Карлом Великим еще в 800 году, становилась в Восточной Европе реальной силой, заяв­лявшей свои права не только на земли, но и на души славян.

В 961 году в Киев прибыл римский епископ Адальберт со свитой. Его пригласила сама "королева ругов" — святая равноапо­стольная княгиня Ольга. Поскольку в то время, несмотря на постепенное отпадение Римской церкви от православия, канони­чески это еще не было закреплено, княгиня, возможно, сочла, что на первое время стоит пригласить священников с Запада, ибо это гораздо ближе и удобнее, чем дожидаться оказии из далекой Византии. В 959 году она обратилась с этой просьбой к королю Германии Отгону I, результатом чего и явилось посольство Адальберта .

Впрочем, ряд источников указывает на то, что никакого обращения со стороны святой Ольги не было вовсе. Латиняне приехали сами, не желая упустить Русь из области своего влияния.

Однако вероотступничество католиков и их политические ам­биции были так очевидны даже для малочисленных неискушен­ных новообращенных русских христиан, что миссия римского прелата провалилась с треском. Уже в следующем, 962 году он был вынужден уехать назад, "не успев ни в чем". Более того, его отъезд напоминал скорее бегство, ибо "на обратном пути некото­рые из его спутников были убиты, сам же он с трудом спасся". Такой неласковый прием был вызван тем, что Ольга быстро поняла своим здоровым церковным чутьем — Адальберт предла­гает ей вовсе не ту веру, благодатные плоды которой она узнала после крещения в Царьграде. "Есть путь, — говорит Писание, — иже мнится человекам прав быти, последняя же его приходят во дно ада" (Притч. 14:12). Святой страх ступить на этот путь — путь утери чистоты веры, путь заблуждения, гибельной ереси и заста­вил святую княгиню столь круто обойтись с высоким иноземным гостем.

Святослав почти всю свою жизнь провел в походах. Война с Хазарией за освобождение от вассальной зависимости началась почти сразу после смерти князя Игоря в 945 году. В 50-х годах X века она шла, то вспыхивая, то затухая, с переменным успе­хом. "Я живу у входа в реку и не пускаю русов", — писал хазарский царь Иосиф министру Абдаррахмана III, Омейядского халифа Испании, Хасадаи ибн Шафруту, пытаясь представить дело так, что, удерживая Поволжье от нападений славян, он защищает интересы мусульман. Иосиф искал союзников, ибо у хазарских иудеев уже не хватало сил (или денег), чтобы повто­рить поход "досточтимого Песаха", и они пытались заручиться поддержкой в стараниях не упустить молодую Русь из-под своего военного и политического влияния. Всем этим надеждам сужде­но было рассыпаться в прах — Святослав имел иной взгляд на будущее Хазарии и Руси.

В 964 году он совершил свой первый поход — на север, на Оку — в земли вятичей, освободив их от власти хазар и подчинив Киеву. Воспользовавшись победой, князь с помощью вятичей там же, на Оке, срубил для дружины ладьи и весной следующего, 965 года спустился речным путем по Волге к Итилю — главному городу иудейской Хазарии. "И бывши брани, одоле Святослав козаром, и град их... взя", — свидетельствует летописец. Эта побе­да решила судьбу войны и определила распад Хазарии.

Еврейская община разбежалась, исчез центр сложной торго­вой, политической и военной системы, вдохновлявшейся рели­гиозными интересами иудеев. Гибель талмудистов Итиля осво­бодила как самих хазар, так и все окрестные народы, входившие в сферу влияния каганата. На обратном пути Святослав завладел крепостью Саркел (Белая Вежа) — столицей Хазарии на Дону, и благополучно вернулся домой, в Киев, не встречая особого сопро­тивления, ибо местное население вовсе не собиралось воевать за чуждые ему интересы разбежавшихся иудеев.

Итак, Хазарский каганат прекратил существование. Крушение опорного пункта еврейских интересов на Востоке немедленно повлекло за собой цепь следствий — религиозных, экономиче­ских, политических и этнических. Утратили поддержку те, кто опирался на помощь агрессивного талмудического иудаизма. "Во Франции потеряла позиции династия Каролингов, принужден­ная уступить гегемонию национальным князьям и феодалам, в Китае отдельные солдатские антикочевничевские мятежи пере­росли в агрессивность и национальную исключительность ново­рожденной династии Сун, халифат в Багдаде ослабел и потерял контроль даже над Египтом, не говоря уже о "прочей Африке" и Аравии; дезорганизация разъедала Саманидский эмират" (13). Удар, нанесенный Святославом в низовьях Волги, откликнулся гулким эхом по всему миру.

Годом позже Святослав подчинил волжско-камских болгар и мордовские племена, повторно разгромив остатки хазарского войска. Выйдя к Северному Кавказу, князь осадил и взял кре­пость Семендер, победил племена аланов, ясов и касогов, союзников каганата, тревоживших набегами юго-восточные рубежи Руси. Выйдя к Азовскому морю, он основал в районе Кубани крепость Тмутаракань, ставшую впоследствии столицей русского Тмутараканского княжества.

В результате этих восточных походов страна воспряла. Совер­шилось объединение восточно-славянских племен в единое госу­дарство, Русь установила контроль за торговыми путями по Волге и Дону, обезопасила свои южные границы и заявила о себе как об одном из сильнейших государств Европы. Но неутомимый князь не думал о мире. Война была его жизнью, его ремеслом. Святослав двинул свою дружину в земли Византии.

Плацдармом для этого похода должны были стать болгарские земли, завоеванные Святославом в 968 году. Весной этого года воины князя приплыли в устье Дуная и разбили не ожидавших нападения болгар. Осенью русы опять разбили болгарское войско у Доростола. Святослав думал даже вообще перенести столицу своей державы из Киева в Переяславец, говоря: "Там середина земли моей, туда стекаются все блага: из греческой земли — золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии — серебро и кони, из Руси же — меха и воск, мед и рабы". Но князя ожидало жестокое разочарование. Его победоносный меч, не знавший поражений в войне с иудейским каганатом, не принес ему славы в боях с православными воинами Византии.

Император Иоанн Цимисхий, опытный дипломат и искус­ный воин, разбил гордого руса. Весной 971 года войска Цимисхия взяли Переяславец и осадили дружину Святослава в Доростоле. Голод и болезни заставили князя заключить мир в обмен на обещание императора беспрепятственно выпустить на родину остатки дружины. Осенью 971 года русы покинули Болгарию. В ярости князь поклялся уничтожить в своей стране единоверцев ненавистного Цимисхия. Он послал гонца в Киев с приказом сжечь все христианские церкви и обещал по возвращении "изгу­бить" всех христиан.

Искать защиты было не у кого — святая княгиня Ольга почила в 969 году. Казалось, христианству на Руси пришел конец, и лишь неожиданная (читай: промыслительная) смерть Святослава в стычке с печенегами на пути в Киев избавила киевлян от ужасов расправы. Летописец так повествует о кончине князя: "В год 972-й, когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили

из него". Так бесславно закончил свою жизнь князь, всей своей деятельностью способствовавший, вопреки собственному жела­нию, уничтожению препятствий на пути Православия в России. Внешне все выглядело таким образом, будто Русь сохранилась как государство ценой отказа от заимствования религиозных взглядов соседей.

 Соображения политической выгоды соблазняли Святослава сменить веру. Приняв ислам, он мог бы удержать за собой отвоеванные прикас­пийские области. Обращение в христианство сулило, на первый взгляд, приобретение сильного союзника в  лице империи. Но слишком явными и наглядными были неизбежные "потери" в самостоятельности и само­бытности, связанные со сменой веры. Святослав остался язычником. Более того, он принял все меры для искоренения на Руси даже слабых ростков христианства.

Так, видно, думал сам Святослав, так считали и его преемники на Киевском столе — Ярополк и Владимир. Но иначе судил Господь, готовивший Руси служение хранительницы и защитницы Православия.

---

Предыдущая | Содержание | Следующая