Предыдущая | Содержание | Следующая
О начале христианской жизни чрез покаяние или о покаянии и обращении грешника к Богу.
Начало
благодатной христианской жизни полагается в крещении. Но редкие сохраняют
благодать сию; большая часть христиан теряет ее. Видим, что одни являются в
действительной жизни больше или меньше развращенными, с недобрыми началами,
которым попущено развиться в них и укорениться. В иных, может быть, и положены
добрые начала, но в ранние лета юноши, по собственному ли влечению или по
соблазну от других, забывают их, начинают привыкать к худому и привыкают. Все
таковые не имеют уже в себе жизни истинно христианской; им снова надобно
начинать ее. Святая вера наша предлагает для сего Таинство покаяния. Аще кто
согрешит, Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа Праведника (1 Ин. 2, 1).
Согрешил ли, познай грех и покайся. Бог простит грех и опять даст тебе сердце
новое и дух новый (Иез. 36, 26). Другого пути уже нет: или не греши, или
кайся. Даже, судя по многочисленности падающих по крещении, надобно сказать,
покаяние стало для нас единственным источником истинно христианской жизни.
Надобно
знать, что в Таинстве покаяния у одних возочищается только и возгревается дар
благодатной жизни, уже воспринятой и действующей в них; у других полагается
только начало сей жизни или жизнь сия снова даруется и приемлется. Мы будем
рассматривать его с сей последней стороны.
В
сказанном втором отношении оно есть решительное изменение на лучшее, перелом
воли, отвращение от греха и обращение к Богу или возгнетение огня ревности об
исключительном богоугождении с отвержением себя и всего другого. Больше всего
характеризует его болезненный перелом воли. Человек привык к худому; надобно
теперь как бы раздирать себя. Он оскорблял Бога; надобно теперь гореть в огне
суда неумытного (беспристрастного — Ред.). Кающийся испытывает болезни
рождающих и в чувствах сердца некоторым образом прикасается мучениям ада.
Плачущему Иеремии заповедал Господь разорять и паки созидать и насаждать
(Иер. 1, 10). И плачевный дух покаяния послан Господом на землю, чтобы, проходя
в приемлющих его до разделения души же и духа, членов же и мозгов (Евр.
4, 12), разорял ветхого человека и полагал основы для созидания нового. В
кающемся — то страх, то легкая надежда, то болезнование, то легкое утешение, то
ужасы почти отчаяния, то веяние отрады милосердия сменяются одни другими и
поставляют или держат его в состоянии разлагающегося, или расстающегося с
жизнью, в чаянии, однако ж, восприятия новой.
Это
болезненно, но спасительно, и так неизбежно, что кто не ощущал такого
болезненного перелома, тот не начинал еще жить чрез покаяние. И нет надежды,
чтобы человек возмог и стал очищать себя во всем, не прошедши чрез это горнило.
Решительное и живое противление греху бывает только от ненависти к нему;
ненависть к нему — от чувства зла от него; чувство же зла от него испытывается
во всей силе в этом болезненном переломе в покаянии. Тут только всем сердцем
ощущает человек, сколь великое зло есть грех; затем после и будет бежать от
него, как от огня геенского. Без этого же болезненного испытания, хоть и станет
себя очищать иной, но будет очищать только слегка, больше внешне, чем
внутренне, больше в делах, чем в расположениях; а потому и сердце его будет все
оставаться нечистым, как не переплавленная руда.
Такое
изменение производится в человеческом сердце Божественною благодатию. Только
одна она может воодушевить человека поднять руку на себя, чтобы заклать себя и
принести Богу в жертву. Никтоже может прийти ко Мне, аще не Отец пославый Мя
привлечет его (Ин. 6, 44). Сердце новое и дух новый подает Сам Бог
(Иез. 36, 26). Человеку самому жаль себя. Слившись с плотию и грехом, он стал
одно с ними. Раздвоить его и вооружить против себя может только сторонняя,
высшая сила.
Так,
изменение грешника производит благодать, однако ж не без свободного желания. В
крещении благодать дается нам в момент совершения над нами сего Таинства; а свободное
произволение приходит после и усвояет себе данное. В покаянии же свободное
желание должно участвовать в самом акте изменения.
Изменение
на лучшее, обращение к Богу, как будто должно быть мгновенным или минутным, как
это и бывает. Но приготовительно оно проходит несколько оборотов, означающих
сочетание свободы с благодатию, где благодать овладевает свободою, и свобода
подчиняется благодати, — оборотов, необходимых у всякого. Одни проходят их
скоро, у других же это продолжается целые годы. Все, что здесь происходит, кто
может исследить, особенно когда очень разнообразны способы благодатного
действования на нас и бесчисленны состояния людей, на коих она начинает
действовать? Должно, однако ж, ожидать, что при всем разнообразии есть здесь
один общий порядок изменения, которого никто миновать не может. Всякий кающийся
есть живущий во грехе — и всякого из таковых перетворяет благодать. Посему, на
основании понятия о состоянии грешника вообще и отношения свободы к благодати,
и можно теперь изобразить сей порядок и определить правилами.
